(НАЧАЛО ЗДЕСЬ)
Когда-то фильм Анджея Вайды «Пепел и алмаз» стал для меня прозрением. Уже после просмотра, фильм продолжал прорастать во мне, окончательно разрушая советские мифы о Большой войне, о её трагических последствиях, особенно для малых народов, о том, кого они должны признавать героем, а кого обвинять в предательстве собственных интересов…
Вспоминаю заключительные кадры фильма А.Вайды. Польша, последний день войны. Польский полонез, в котором когда-то блистала вся аристократическая Европа, теперь, в пьяном похмелье, танцуют сами «победители»: жалкие, оборванные, нелепые в своей напыщенности. А в просветах праздничного салюта в честь победы два поляка убивают друг друга.
Один - из Армии Крайова, из той, которая выступала против советских войск, другой - из армии Людова, из той, которая воевала на стороне советских войск.
Один - совсем молодой, продолжающий романтическую польскую традицию, пусть бессмысленной, но красивой смерти. Другой - более зрелый, пытающийся, хоть в какой-то мере удержать распавшуюся «связь времён». Ничего не получилось ни у первого, ни у второго. А Збигнев Цибульский, игравший юного поляка, которого вся Польша нежно любила и называла «Збышек», вскоре и сам погиб, попав под поезд. С принципами романтической чести, без которой трудно было представить великую Польшу, пришлось расстаться навсегда.
Большая Война оказалась для Польши чёрной дырой, поглотившей и похоронившей все прошлые иллюзии и исторические амбиции. Только и оставалось или вычеркнуть прошлое из памяти, и начать жить бездумной, вегетативной жизнью, или… или выпить до дна эту чашу унижения, продолжать жить с этой трагической ношей, надеясь на медленное исцеление.
Не только польское, но и венгерское, чешское, отчасти югославское кино, развенчивало свои прошлые героические мифы. Они понимали, надо решиться предать анафеме даже собственную историю, если ты оказался в ней марионеткой: если не хватит сил «убить дракона», он будет продолжать растлевать тебя изнутри.
Фильм об Або Дудангинском пока не снят, роман пока не написан. Но он, роман и фильм, должен стать таким же трагическим,таким же беспощадным, задевающим самые болезненные, самые ранимые наши чувства, как и фильм Анджея Вайды для поляков.
Может быть, фильм должен начаться с эпизода, когда в какой-то момент Большой войны, где-то в районе Таганрога, по разную сторону линии фронта стояли советские и германские войска, а среди них на той и этой стороне были азербайджанцы, и в растерянности пытались перебегать на ту или другую сторону. В той же мере трагично, как и смешно.
Потом воспроизвести зал в Берлине, где проходил Конгресс единения, украшенный трёхцветным Азербайджанским и нацистским Германским флагами. Выступающие говорили о том, как героически сражаются азербайджанские солдаты плечом к плечу с немецкими солдатами (удивляться советской лексике не приходится, сходство с фашизмом типологическое). Закончился Конгресс исполнением азербайджанского национального марша, германского национального гимна и телеграммой фюреру Великой Германии.
А среди целей, которые ставил Конгресс Национального единения, были такие: «уничтожение большевизма, право на труд всех трудящихся, уничтожение колхозов, учреждение Азербайджанской академии наук, бесплатное обучение в средних и высших учебных заведениях, обеспечение государственной стипендией студентов, восстановление национальной культуры и национального языка, уничтоженных большевиками».
Настолько смешно и грустно, что не хочется даже комментировать. Просто в противовес этим целям, приведём слова генерал-майора, доктора фон Нидермайера, который был Начальником штаба формирования легионов на Украине и считался одним из лучших в то время «специалистов» по России и мусульманскому Востоку. Так вот, фон Нидермайер считал, что «если восточные народы хорошо накормить и одеть, и при этом хорошенько напугать, они забудут о своей национальной идее, и будут готовы бороться против любого народа». Конечно, фон Нидермайер был фашист и расист, но от этих слов трудно отмахнуться, ведь кто-то ведь дал ему возможность так думать о нас с вами. И таких людей было не единицы.
После войны большинство легионеров, оставшихся на Западе, жили в нужде, трудно приспосабливались к западной жизни, а по ту сторону «железного занавеса» советские пленные умирали в концентрационных лагерях, и среди них было 2 229 552 человека, выданных после войны союзниками по требованию СССР. Такой вот выбор, который история предоставила легионерам, в том числе азербайджанским.
В нужде жил и А.Фаталибейли. В одном из писем Джейхуну Гаджибейли, с которым он не только сотрудничал, но и дружил(любопытно, что нередко они переписывались на русском языке), он пишет, что не может с ним встретиться из-за проклятой нужды («lənətlənmiş maddi şərait ucbatından»). Но, в отличии от многих своих соотечественников, А.Фаталибейли повезло, у него не просто была работа, у него была работа, которая целиком захватывала его мысли и чувства. Это придавало особый смысл его деятельности и его жизни.
А.Фаталибейли и его сподвижники с оптимизмом следили за происходящим в мире, надеясь на скорый крах большевизма. Многое позволяло им думать, что они не ошибаются: речь Черчилля в Фултоне, план Маршалла, доктрина Трумэна. Они создали «Лигу освобождения народов, угнетённых большевиками», движение «За Единый Свободный мир», которые должны были окончательно переломить политическую ситуацию в мире:
«С уверенностью можно сказать, - писал А.Фаталибейли - что недовольство народов, находящихся в советской неволе, беспредельно» и, «судьба всего Человечества предрешена. Теперь свободные народы находятся в одной лодке с нашими народами, или мы все вместе утонем в крови «МСССР», или, победив советский империализм, построим Единый Свободный Мир, где каждый большой и малый народ, пользуясь благами свободы и независимости, будет жить в мире и дружбе».
А в письме к премьер-министру Англии К.Эттли, он прямо советует известному политику: «Англия и Америка должны выполнить свой долг перед Богом и человечеством, и обеспечить прочный и вечный мир на Земле».
Вновь не хочется комментировать и говорить о политической наивности А.Фаталибейли. Ещё не раз мы будем наступать на эти грабли.
В одной из статей в журнале «Азербайджан» А.Фаталибейли пишет: «опричнина Иоанна IV, охрана Николая II и ГПУ большевиков и Сталина – всё это поистине русские полицейские организации, похожие друг на друга, как одно яйцо на другое», надеется, что свободный мир сумеет освободить от них угнетённые народы.
Но, в этой же статье, он отмечает, что «к сожалению, до настоящего времени эмиграции угнетённых народов гораздо ожесточённее борются друг против друга, чем против большевизма». Наверно, он имеет в виду, взаимообвинения двух азербайджанских эмигрантских организаций, одну из которых возглавлял М.Э.Расулзаде, а другую А.Фаталибейли.
В том же журнале А.Фаталибейли написал статью в связи с кончиной Узеир бека Гаджибейли. Симптоматичная статья, советская по духу, хотя написанная с антисоветских позиций. Естественно, Узеир бек выглядит как мученик власти, именно она, советская власть, является виновником того, что композитор ничего не написал до 1938 года, а в это время был приглашен из Москвы композитор Глиэр для написания оперы, и т.д., и т.п.
Многое ли изменилось с тех пор? Разве мы по-прежнему не убеждены, что достаточно поменять советское и антисоветское на национальное (служение национальным интересам), как всё встанет на свои места. Разве могут быть трагические метания у национального гения?
Остаётся только констатировать, что трагический опыт ХХ века нами пока не усвоен, поэтому мы остаёмся в неведении о себе самих, и о своём положении в мире.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Точка зрения, изложенная в статье, является личным мнением автора
Когда-то фильм Анджея Вайды «Пепел и алмаз» стал для меня прозрением. Уже после просмотра, фильм продолжал прорастать во мне, окончательно разрушая советские мифы о Большой войне, о её трагических последствиях, особенно для малых народов, о том, кого они должны признавать героем, а кого обвинять в предательстве собственных интересов…
Вспоминаю заключительные кадры фильма А.Вайды. Польша, последний день войны. Польский полонез, в котором когда-то блистала вся аристократическая Европа, теперь, в пьяном похмелье, танцуют сами «победители»: жалкие, оборванные, нелепые в своей напыщенности. А в просветах праздничного салюта в честь победы два поляка убивают друг друга.
Один - из Армии Крайова, из той, которая выступала против советских войск, другой - из армии Людова, из той, которая воевала на стороне советских войск.
Один - совсем молодой, продолжающий романтическую польскую традицию, пусть бессмысленной, но красивой смерти. Другой - более зрелый, пытающийся, хоть в какой-то мере удержать распавшуюся «связь времён». Ничего не получилось ни у первого, ни у второго. А Збигнев Цибульский, игравший юного поляка, которого вся Польша нежно любила и называла «Збышек», вскоре и сам погиб, попав под поезд. С принципами романтической чести, без которой трудно было представить великую Польшу, пришлось расстаться навсегда.
Большая Война оказалась для Польши чёрной дырой, поглотившей и похоронившей все прошлые иллюзии и исторические амбиции. Только и оставалось или вычеркнуть прошлое из памяти, и начать жить бездумной, вегетативной жизнью, или… или выпить до дна эту чашу унижения, продолжать жить с этой трагической ношей, надеясь на медленное исцеление.
Не только польское, но и венгерское, чешское, отчасти югославское кино, развенчивало свои прошлые героические мифы. Они понимали, надо решиться предать анафеме даже собственную историю, если ты оказался в ней марионеткой: если не хватит сил «убить дракона», он будет продолжать растлевать тебя изнутри.
Фильм об Або Дудангинском пока не снят, роман пока не написан. Но он, роман и фильм, должен стать таким же трагическим,
Надо решиться предать анафеме даже собственную историю, если ты оказался в ней марионеткой: если не хватит сил «убить дракона», он будет продолжать растлевать тебя изнутри
Может быть, фильм должен начаться с эпизода, когда в какой-то момент Большой войны, где-то в районе Таганрога, по разную сторону линии фронта стояли советские и германские войска, а среди них на той и этой стороне были азербайджанцы, и в растерянности пытались перебегать на ту или другую сторону. В той же мере трагично, как и смешно.
Потом воспроизвести зал в Берлине, где проходил Конгресс единения, украшенный трёхцветным Азербайджанским и нацистским Германским флагами. Выступающие говорили о том, как героически сражаются азербайджанские солдаты плечом к плечу с немецкими солдатами (удивляться советской лексике не приходится, сходство с фашизмом типологическое). Закончился Конгресс исполнением азербайджанского национального марша, германского национального гимна и телеграммой фюреру Великой Германии.
А среди целей, которые ставил Конгресс Национального единения, были такие: «уничтожение большевизма, право на труд всех трудящихся, уничтожение колхозов, учреждение Азербайджанской академии наук, бесплатное обучение в средних и высших учебных заведениях, обеспечение государственной стипендией студентов, восстановление национальной культуры и национального языка, уничтоженных большевиками».
Настолько смешно и грустно, что не хочется даже комментировать. Просто в противовес этим целям, приведём слова генерал-майора, доктора фон Нидермайера, который был Начальником штаба формирования легионов на Украине и считался одним из лучших в то время «специалистов» по России и мусульманскому Востоку. Так вот, фон Нидермайер считал, что «если восточные народы хорошо накормить и одеть, и при этом хорошенько напугать, они забудут о своей национальной идее, и будут готовы бороться против любого народа». Конечно, фон Нидермайер был фашист и расист, но от этих слов трудно отмахнуться, ведь кто-то ведь дал ему возможность так думать о нас с вами. И таких людей было не единицы.
После войны большинство легионеров, оставшихся на Западе, жили в нужде, трудно приспосабливались к западной жизни, а по ту сторону «железного занавеса» советские пленные умирали в концентрационных лагерях, и среди них было 2 229 552 человека, выданных после войны союзниками по требованию СССР. Такой вот выбор, который история предоставила легионерам, в том числе азербайджанским.
В нужде жил и А.Фаталибейли. В одном из писем Джейхуну Гаджибейли, с которым он не только сотрудничал, но и дружил
А.Фаталибейли и его сподвижники с оптимизмом следили за происходящим в мире, надеясь на скорый крах большевизма. Многое позволяло им думать, что они не ошибаются: речь Черчилля в Фултоне, план Маршалла, доктрина Трумэна. Они создали «Лигу освобождения народов, угнетённых большевиками», движение «За Единый Свободный мир», которые должны были окончательно переломить политическую ситуацию в мире:
«С уверенностью можно сказать, - писал А.Фаталибейли - что недовольство народов, находящихся в советской неволе, беспредельно» и, «судьба всего Человечества предрешена. Теперь свободные народы находятся в одной лодке с нашими народами, или мы все вместе утонем в крови «МСССР», или, победив советский империализм, построим Единый Свободный Мир, где каждый большой и малый народ, пользуясь благами свободы и независимости, будет жить в мире и дружбе».
А в письме к премьер-министру Англии К.Эттли, он прямо советует известному политику: «Англия и Америка должны выполнить свой долг перед Богом и человечеством, и обеспечить прочный и вечный мир на Земле».
Вновь не хочется комментировать и говорить о политической наивности А.Фаталибейли. Ещё не раз мы будем наступать на эти грабли.
В одной из статей в журнале «Азербайджан» А.Фаталибейли пишет: «опричнина Иоанна IV, охрана Николая II и ГПУ большевиков и Сталина – всё это поистине русские полицейские организации, похожие друг на друга, как одно яйцо на другое», надеется, что свободный мир сумеет освободить от них угнетённые народы.
Но, в этой же статье, он отмечает, что «к сожалению, до настоящего времени эмиграции угнетённых народов гораздо ожесточённее борются друг против друга, чем против большевизма». Наверно, он имеет в виду, взаимообвинения двух азербайджанских эмигрантских организаций, одну из которых возглавлял М.Э.Расулзаде, а другую А.Фаталибейли.
В том же журнале А.Фаталибейли написал статью в связи с кончиной Узеир бека Гаджибейли. Симптоматичная статья, советская по духу, хотя написанная с антисоветских позиций. Естественно, Узеир бек выглядит как мученик власти, именно она, советская власть, является виновником того, что композитор ничего не написал до 1938 года, а в это время был приглашен из Москвы композитор Глиэр для написания оперы, и т.д., и т.п.
Многое ли изменилось с тех пор? Разве мы по-прежнему не убеждены, что достаточно поменять советское и антисоветское на национальное (служение национальным интересам), как всё встанет на свои места. Разве могут быть трагические метания у национального гения?
Остаётся только констатировать, что трагический опыт ХХ века нами пока не усвоен, поэтому мы остаёмся в неведении о себе самих, и о своём положении в мире.
(ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ)
Точка зрения, изложенная в статье, является личным мнением автора
