Президент Обама назначил на днях сразу трех судей федерального апелляционного суда округа Колумбия. При этом он сделал строгое внушение Сенату. Президент предвидит сложности, которые возникнут при утверждении этих назначений Верхней палатой Конгресса, однако считает их не принципиальными разногласиями, а политическими интригами.

"Они могут утвердить или отвергнуть президентское назначение, – сказал Барак Обама. – Но их конституционный долг состоит в том, чтобы быстро рассмотреть кандидатуры на замещение судейских постов и поставить вопрос на голосование. В течение моего первого президентского срока Сенат слишком часто не справлялся с этой задачей. Республиканцы в Конгрессе раз за разом цинично пользовались сенатскими процедурами для того, чтобы задержать или даже заблокировать голосование по квалифицированным кандидатурам полным составом палаты".

О чем идет речь и почему вопрос назначения федеральных судей так важен для президента и Конгресса?

Когда год назад заместитель гендиректора ИТАР-ТАСС Гусман брал интервью у министра юстиции США Эрика Холдера, он задал среди прочих и такой вопрос:

"Насколько я знаю, в США каждый штат имеет свой свод законов. При этом не всегда они совпадают с федеральными. И на что должен ориентироваться обычный гражданин в Техасе, в Аризоне или, к примеру, в Пенсильвании? На федеральные законы или на местные?".

Холдер этого вопроса попросту не понял, а интервьюер не знал, что у штатов и федеральных властей разная юрисдикция. Субъекты федерации делегировали центру некоторые полномочия, перечисленные в Конституции, а все остальное по умолчанию оставили за собой. Есть преступления, имеющие категорию федеральных, – терроризм, шпионаж, коррупция – по которым все процессуальные действия осуществляют федеральные прокуроры и федеральные суды на местах, тогда как, скажем, за убийство или изнасилование будут привлекать к ответственности и карать прокуроры и суды штатов. Высшей инстанцией по таким делам является Верховный суд штата. И никакой вертикали. Вот на это и должен "ориентироваться" американский преступник.

Однако границы юрисдикции бывают размыты. В тех случаях, когда возникает коллизия федерального закона и закона штата, стороны обращаются в Верховный суд США, который разрешает конфликт на основании своего толкования Конституции США и отменяет либо закон штата, либо федеральный закон.

Согласно Конституции, президент назначает судей, послов, министров и других должностных лиц федерального уровня "по совету и с согласия Сената". Кандидатура президентского назначенца обсуждается на публичных слушаниях в профильном комитете, который выносит свою рекомендацию полному составу палаты. Сенатские слушания – серьезное испытание для любого кандидата. Но наиболее острые фракционные разногласия возникают при утверждении федеральных судей. Это и понятно: судьи назначаются пожизненно. Президенты приходят и уходят, а судьи остаются. По этой причине Сенат подходит к назначениям федеральных судей крайне внимательно.

Конфликт, связанный с тем, что сменяемая власть назначает власть несменяемую, впервые возник еще на заре американской государственности. В 1800 году второй президент США Джон Адамс проиграл выборы Томасу Джефферсону. В ходе последней "хромой" сессии Конгресс, контролируемый партией Адамса – федералистами, принял Закон о суде, который увеличил число судебных округов и число судей. Адамс накануне своей отставки спешно заполнил вакансии в федеральных судах. Эти судьи получили прозвище "полуночных", то есть назначенных в полночь накануне сложения президентом полномочий. Администрация Джефферсона попыталась отменить полуночные назначения. Но один из назначенных, но не получивших патент мировых судей, Уильям Марбери, обратился в Верховный суд США. Высший судебный орган страны постановил, что правительство не имеет права отказывать Марбери в должности, но при этом признал неконституционным Закон о суде. Это был первый случай отмены Верховным судом федерального закона. Судебный ареопаг создал прецедент, превративший его в высшую инстанцию в спорах граждан с государством и двух других ветвей власти между собой.

Президенты не смирились и не раз пытались если не превратить Верховный суд в орудие собственной политики, то по крайней мере нейтрализовать его. В анналы истории вошел спор президента Линкольна с председателем Верховного суда Роджером Тейни. Вступив в Гражданскую войну, Линкольн расширил свои полномочия сверх конституционных, а главное – приостановил действия Билля о правах, гарантирующего гражданам неприкосновенность личности и справедливое судебное разбирательство. Он судил гражданских лиц судом военного трибунала, ввел цензуру почтовых отправлений, закрывал газеты, занимавшиеся, по его мнению, подрывной пропагандой. При этом он ссылался на чрезвычайные обстоятельства военного времени и на свои полномочия главнокомандующего. Роджер Тейни заявил, что право прекращать действие Билля о правах принадлежит Конгрессу, но не президенту. До окончания войны Суд так и не успел принять решение, а Тейни умер.

Еще один пример, на который сослался в своем выступлении Барак Обама, – противостояние Верховного суда и президента Франклина Рузвельта.

"Некоторые республиканцы, – сказал Обама, – недавно намекали, что, принимая решение об этих трех назначениях, я каким-то образом – я цитирую – занимаюсь "упаковкой суда". (В этом месте среди присутствовавших журналистов раздался смех.) Вот вы смеетесь, но их аргумент именно такой. Тем из вас, кто знаком историей, не надо напоминать, что речь идет о Франклине Делано Рузвельте, который пытался увеличить число мест в Верховном суде с тем, чтобы разбавить количество своих оппонентов и получить поддержку своей политической повестке дня".

Став президентом вскоре после начала Великой депрессии, Франклин Рузвельт провел в Конгрессе программу антикризисных мер, получивших название "Новый курс". Однако Верховный суд поставил под сомнение ее конституционность и лишил правовой силы 11 ключевых законов. В марте 1937 года Рузвельт в обращении к нации атаковал Верховный суд.

"Фактически четверо членов Верховного суда пришли к выводу, что право кредитора по частному контракту вырезать из тела должника фунт плоти более священно, чем основная цель Конституции – обеспечить стойкость и жизнеспособность нации, – сказал президент. – В дополнение к своим надлежащим функциям Суд присвоил себе статус третьей палаты Конгресса – ''надзаконодательного органа'', как выразился один из членов Суда. Он вычитывает в Конституции слова и смысл, которых там нет и которые никогда не имелись в виду. По этой причине мы должны принять меры, чтобы спасти Конституцию от Суда и Суд от него самого".

За ссылкой на правовую коллизию пьесы Шекспира "Венецианский купец" последовал законопроект о расширении численного состава Суда. Родившуюся тогда идиому court-packing можно трактовать не только как "упаковка", но и "утрамбовка суда". В итоге бурных дебатов законопроект был отклонен, однако Верховный суд получил столь тяжелую моральную травму, что в дальнейшем уже не рисковал.

Столкнулся с противодействием Верховного суда и преемник Рузвельта Гарри Труман. В 1952 году возник трудовой конфликт в сталелитейной промышленности, предприятия остановились из-за забастовки. Труман считал, что промышленники заняли на переговорах с профсоюзом негибкую позицию и принял решение ввести на сталелитейных заводах государственное управление. Дело было во время войны в Корее, и президент ссылался на свои военные полномочия. Однако Верховный суд объявил эту меру неконституционной. А вскоре работники и работодатели пришли к компромиссу.

Жертвой Верховного суда пал в 1973 году президент Ричард Никсон. В ходе расследования Уотергейтского дела – дела о попытке прослушивания штаб-квартиры Демократической партии – Конгресс потребовал предоставить в его распоряжение аудиозаписи совещаний в Белом доме. Звукозаписывающая аппаратура была установлена в Белом доме еще при Рузвельте. Назначение этих записей было чисто служебным. Никсон отказался передать записи Конгрессу.

"Если президент не способен обеспечить конфиденциальность рекомендаций, которые ему дают советники, он не в состоянии получить рекомендации, в которых он нуждается, – заявил Никсон. – Этот принцип закреплен в конституционной доктрине привилегии исполнительной власти, которую защищал и поддерживал каждый президент, начиная с Вашингтона, и которая признана судами как неотъемлемое право президента. Я считаю своим конституционным долгом отстаивать этот принцип".

Привилегия исполнительной власти – юридически довольно расплывчатый термин, обозначающий право президента на неразглашение содержания своих совещаний с советниками. Ведь советники не принимают решений, они лишь дают президенту советы. Эта концепция постоянно оспаривается сторонниками прозрачности правительства, советников то и дело пытаются привлечь к ответственности. В частности, в уотергейтском деле Верховный суд не согласился с президентом, и Никсону пришлось отдать пленки. Расследование обнаружило на них достаточно материала для импичмента. Никсон досрочно ушел в отставку, не дожидаясь формального предъявления обвинений. Советники Никсона пошли под суд, сам он был помилован президентом Фордом.

В 2000 году при обработке бюллетеней во Флориде не удалось однозначно определить победителя на президентских выборах. Кандидаты Эл Гор и Джордж Буш-младший перенесли свой спор в стены суда. В конечном счете, Верховный суд США решил, что президентом избран Буш. Решение было принято с перевесом всего в один голос.

Из этого краткого исторического экскурса ясно, каким незыблемым авторитетом и несокрушимой независимостью обладает в США судебная власть. Вакансии в Верховном суде замещают федеральные судьи, и это еще один повод отнестись к их назначению со всей возможной тщательностью.

"Я признаю, что ни одна из партий небезупречна в этом отношении, – говорит президент Обама. – Демократов тоже было в чем упрекнуть, когда я работал в Сенате".

Такое бывало и прежде. Президент напрасно называет свой случай "беспрецедентным".

Вспоминаются страсти, кипевшие в Сенате в ноябре 2003 года. К этому времени, то есть за три года президентства Буша, республиканцам удалось утвердить 168 федеральных судей – это рекордный показатель. Но в конце концов демократы уперлись. Они составляли тогда меньшинство в Сенате и не могли отклонить назначения при голосовании. Но у фракции меньшинства есть последний довод – филибастер, то есть тактика обструкции с целью не допустить голосования. Она состоит в максимальном затягивании дебатов посредством выдвижения бесконечного числа поправок, замечаний, выступлений по вопросам регламента и так далее. В отличие от Нижней палаты, время выступления сенатора регламент не ограничивает.

Особенное раздражение демократам внушала судья Присцилла Оуэнн, которую они считали архиконсерватором. Ее кандидатуру Буш внес в Сенат уже во второй раз.

Для решения о прекращении дебатов необходимо квалифицированное большинство в три пятых – 60 голосов, которых у республиканцев не было. Лидер республиканцев Билл Фрист в шесть часов вечера объявил пленарное заседание открытым. В здании Капитолия появились штабеля раскладушек. В течение ночи члены палаты охотно позировали перед камерами лежа в них. На самом деле в этом не было никакой необходимости: у каждого сенатора, помимо постоянного офиса в одном из близлежащих зданий, есть второй комфортабельный кабинет в Капитолии. Туда они и удалялись после выступлений, оставляя оппонента произносить пламенную речь перед пустым залом.

После 38 с половиной часов непрерывных дебатов республиканцы решились: председательствующий закрыл прения и поставил на поименное голосование вопрос о прекращении филибастера – вернее, об ограничении его продолжительности по каждой судейской кандидатуре 30 часами. По каждой кандидатуре вопрос голосовался отдельно. На исходе 40-го часа сенатский клерк начала выкликать имена сенаторов. Первую же номинацию – судьи из Техаса Присциллы Оуэн – республиканцы проиграли.

Оуэн была утверждена лишь с третьей попытки, в 2005 году, когда республиканцы получили большинство в Сенате.

В 2010 году президент Обама назначил в федеральный апелляционный суд округа Колумбия Кейтлин Хэллиган. Республиканцы в Сенате два с половиной года блокировали ее утверждение. В конце концов она сама попросила президента отозвать ее кандидатуру. Из 11 судейских должностей в этом суде вакантными остаются три, одна из них – уже в течение восьми лет.

"Мы не увеличиваем число мест в суде, – заявил Обама в ответ на обвинения в "упаковке суда". – Мы пытаемся заполнить вакансии, которые уже существуют".
Это правда, но есть свой резон и у республиканцев. Федеральный апелляционный суд округа Колумбия – не единственный федеральный суд, где есть вакансии.

"Трудно подобрать разумное объяснение назначению сразу трех судей в один и тот же суд в то время, как в стране множество вакансий нуждаются в срочном замещении, – говорит заместитель главы юридического комитета Сената республиканец Чарльз Грэссли. – Остается предполагать, что цель состоит в том, чтобы с помощью этих назначений продвинуть определенную политическую повестку".

Федеральный окружной апелляционный суд – последняя инстанция перед Верховным судом США. А так как судебные споры рассматриваются "по месту прописки" одной из сторон, то большинство судебных тяжб с участием правительства США рано или поздно попадает именно в суд округа Колумбия. При таких условиях в составе суда, конечно, не помешают люди близкой политической ориентации.

Но на то и независимость судей, чтобы не оглядываться на привходящие обстоятельства – национальные интересы, политическую целесообразность, общественное мнение? Все эти факторы изменчивы, а закон и Конституция постоянны.

"Станет ли решение популярным или непопулярным? Я считаю, в идеале это соображение должно играть нулевую роль в наших решениях или близкую к нулю, – говорил в одном из телеинтервью член Верховного Суда США Стивен Брейер, имеющий репутацию либерала, – Гамильтон говорил, что судебная власть должна исполнять букву Конституции так, как она написана, даже если ей приходится защищать права самого непопулярного лица в Соединенных Штатах и даже именно потому, что это лицо непопулярно. Потому что если личность пользуется популярностью, ей не так уж и требуется защита суда".

Сидевший с ним рядом другой член Верховного Суда консерватор Антонин Скалиа с этим мнением всецело согласился:

"Я не знаю ни одного судьи, который ответил бы иначе. Все ли мы соблюдаем это правило – это другой вопрос. Именно по этой причине нас назначают пожизненно – от нас ожидают, что мы не будем бояться говорить правду. Наша обязанность состоит в защите Билля о правах – самой важной составной части нашей Конституции. А ценность Билля о правах в его антидемократизме. Поэтому от нас не стоит ожидать популярных решений. Цель Билля о правах заключается в том, чтобы защищать вас от большинства".

Вот пример дела, когда мнения членов Верховного Суда разделились отнюдь не по линии "консерваторы – либералы". В этом месяце Суд принял пятью голосами против четырех решение по делу "Мэриленд против Кинга". Имеет ли право полиция взять у арестованного образцы генетического материала без судебного ордера и возбуждения уголовного дела – так, как она берет отпечатки пальцев? Адвокаты истца Алонзо Джея Кинга утверждали, что отпечатки пальцев – это способ установления личности, что-то вроде водительских прав, тогда как генетический код – способ раскрытия преступления, а потому получать его следует, как любую другую улику, в соответствии с ордером, а ордер издается судом лишь тогда, когда существуют веские основания для подозрений в отношении конкретного лица.

Пятеро членов Суда решили, что эти излишние церемонии ни к чему. Среди этих пяти вместе с консерваторами Джоном Робертсом, Сэмюелем Алито, Кларенсом Томасом и Энтони Кеннеди оказался и либерал Брейер, а консерватор Скалиа примкнул к лагерю либералов в лице судей Рут Бадер Гинсберг, Соньи Сотомайор и Елены Кэган. Так что все ярлыки условны, когда речь идет о букве закона.

Радио Свобода